Женя и Олесь: памяти сына и друга

Алла Анатольевна и Павел Викторович  МОРИНЫ

Все мы, все мы в этом мире тленны.
Тихо льётся с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть!..

С. Есенин

Нам очень нелегко писать эти воспоминания. Потому что в 2015 году нас постигли две тяжелейшие потери. 16 апреля был убит Олесь, а 7 июня ушел из жизни наш сын Евгений, друг Олеся.

К сожалению, мы не были лично знакомы с Олесем, но хорошо знали его по книгам, газетным публикациям и телевизионным фильмам «По следам пращуров». В них звучит ностальгическая любовь к стародавней Украине, Руси, приводится масса неизвестных широкой публике исторических фактов. В них прописаны тонкие иронические «шпильки» в адрес современной Украины. Сколько же нужно было ему перечитать исторических хроник и архивных документов — не одну диссертацию можно было написать!

Убийство Олеся потрясло всех и вызвало при этом у многих невероятный интерес к его книгам. Их стали читать даже те, кто до этого книги вообще не читал. Но, на наш взгляд, главная книга Олеся, сделавшая ему имя, — «Вурдалак Тарас Шевченко». Не зря на нее в свое время ополчились оппоненты Олеся — люди, которые любовь к Украине сделали своей профессией (каким словом называют «профессиональную любовь», говорить не будем). Бузина выиграл у них все суды. Они сразу поняли, о ком эта книга — она не о Тарасе Шевченко, она о них. О людях, которые превратили талантливого писателя и поэта, человека без особых идеологических и политических предпочтений в национальную икону. И бьют ею, как дубиной, своих оппонентов, бьют в прямом и переносном смысле. Бьют до крови, до смерти…

Так талантливый поэт превратился в руках идеологических мракобесов в кровопийцу, в настоящего вурдалака. Видимо, Олесь об этом еще в 2002 году догадывался. Тогда же состоялось знакомство Жени с Олесем, которое переросло в крепкую дружбу. Свою книгу издания 2002 года Бузина подписал так:

«Евгению Морину от автора». Тут всё правда и «божественное откровение», доказанное Аппеляционным судом города Киева».

А в издании от 2008 года Олесь написал:

«Женя, пока это моя лучшая книга. Как по содержанию, так и по оформлению. Читай, а я еще напишу».

Ему не дали написать, убили…

История их знакомства вполне тривиальна. Как и многие почитатели творчества Бузины, Женя мечтал с ним познакомиться. Особенно после выхода в свет «Вурдалака». Одна из приятельниц нашего сына, журналистка Лера Губренко работала тогда в «Киевских ведомостях» и иногда приглашала Женю как фотографа (он увлекался фотографией с детства) на запись интервью. Однажды в редакции газеты он впервые увидел Олеся. Сам подойти не решился: он — простой студент, а Бузина — популярный писатель, известный публицист. И Женя обратился с просьбой к Лере: «С меня шампанское. Познакомь с Бузиной!» Так и познакомились. Олесь легко шел на контакт с людьми, общаясь без апломба и высокомерия — отличительная черта интеллигентного человека. Видимо, он увидел в Жене своего единомышленника и такого же страстного исследователя истории. На этой почве они сблизились, и подружились. Разница в возрасте не была помехой — Жене едва исполнился 21, а Олесю было 32 года.

Женю с детства называли ходячей энциклопедией. Он прекрасно знал историю, и Олесь очень ценил его мнение о своих книгах и публикациях. Он часто звонил нашему сыну после телевизионных эфиров, в которых принимал участие, и спрашивал: «Ну как?» Женя уходил в свою комнату с телефоном, прижатым к уху, и они часами говорили, обсуждая эфир.

Сын был скрытным человеком и почти ничего не рассказывал нам о дружбе с Бузиной. Подробности мы узнали потом, когда Жени не стало, от Наташи, жены Олеся. 9 мая она обычно везла их на кладбище. Там похоронены родные Олеся и дед Жени, участник войны. На обратном пути друзья часто устраивали своеобразные «соревнования» по истории Киева, наперебой рассказывая о домах и зданиях, встреченных по дороге. Ни одного исторического объекта не пропускали. Весело и азартно выдавали друг другу исторические справки о каждом из встречных домов, соревнуясь знаниях и эрудиции. Причем комментарии эти были настолько яркие и интересные, что Наташа всякий раз боялась отвлечься и не уследить за дорогой. Любовь к городу, в котором они родились и выросли, пусть и в разные годы, была их обоюдной страстью.

Надо сказать, что интерес к изучению истории проснулся в Жене еще в детстве. И начался он с «Детской энциклопедии». Собрание было не полным — не хватало первого тома. И когда Женя учился в институте, он докупил его. Вторым стимулом к изучению истории был дед Жени — участник войны, который ему очень много рассказывал.

В детский сад сын не ходил, и мы боялись, что домашний ребенок будет   отставать   в   развитии   от   сверстников,   поэтому  старались «образовывать» его дома. В Жениной комнате на стене висела большая разноцветная карта мира. Сын еще не умел читать, но яркие материки притягивали его внимание, и он постоянно спрашивал, тыча пальчиком в страны и континенты: «А это что?» Услышав географическое название, запоминал страну по ее цвету на карте. Даже ожидание очереди в поликлинике мы с ним игрой в города разбавляли. Я до сих пор не понимаю, как он, такой маленький, мог запомнить название столицы Мадагаскара  — Антананариву.

Помню, когда я в первом классе привела его в бассейн, мать одноклассницы, улыбаясь, спросила меня: «Вы мама Жени? Моя дочь говорит, что ваш сын всё на свете знает. Даже больше, чем учительница».

В школьные годы у него было много разных увлечений. Одно из них — астрономия. В планетарий мы ходили, как на работу. Когда привела его туда в первый раз, помню, как диктор еще не успел коснуться указкой звездной карты, а Женя уже называл все звезды и созвездия. Когда у него появился телескоп, он часами сидел у бабушки на огороде, вглядываясь в небо.

Меня очень удивляло, что уже в детстве он умел складывать исторические «пазлы». Допустим, в Китае правила династия Цынь, а в это время на Украине был Северин Наливайко. Уже тогда ему была близка аналитика. И когда в шестом классе он выиграл то ли районную, то ли городскую олимпиаду по литературе, и украинское радио брало у него интервью, Женя стал говорить, что Украина может распасться. Это была середина 90-х. Корреспондент спросила: «С каким историческим периодом ты можешь сравнить современную Украину?» Женя помолчал и ответил: «С Руиной». В студии воцарилось красноречивое молчание. Интервью сразу свернули, в эфир дали музыку, и больше вопросов школьнику не задавали.

В девятом классе он занял второе место по Украине на олимпиаде по истории, а когда оканчивал школу, его пригласили в Артек, на конкурс-фестиваль «Наша земля — Украина», в котором участвовали победители региональных олимпиад со всей страны. У него не было работы, написанной специально для этого конкурса. И он буквально «на коленке» написал эссе, которое называлось «Прошлое, современность и будущее Черноморского флота», где с точностью предсказал разделение флота, которое произошло вскоре. Члены жюри были в шоке: «Откуда у вас такие данные?»

Женя занял на этом конкурсе первое место по истории и получил право поступать без экзаменов, только по собеседованию, в любой профильный вуз. Он выбрал Университет имени Шевченко. Но не понравился на собеседовании его руководству. Получив отказ, сын подал документы в Педагогический институт им. Драгоманова — один из старейших и уважаемых в Украине вузов. Но не на исторический, а на социально-гуманитарный факультет. Это был новый факультет, который давал более широкие знания, чем исторический. Кроме того, в числе профилирующих предметов там был психология. В дипломе у Жени две специальности — психолога и социального педагога. Институт дал ему крепкие знания, он очень много читал, пропадал в библиотеках, покупал книги — на рынках, в магазинах… В этом смысле он был такой же фанат книги, как Олесь. И такой же фанат истории.

Где-то в 2000 году, когда пошла волна очернения советского прошлого, появилась статья в одной из украинских газет, где было сказано, что боевые заслуги советских летчиков в Великой Отечественной войне — чепуха по сравнению с заслугами немцев. У Кожедуба, мол, только 62 сбитых самолёта, у Покрышкина — 59. А вот у некоторых асов Люфтваффе аж 150!

Прочитав это, Женя, который тогда еще учился в институте, решил разоблачить фальсификации и написал статью в газету «2000», назвав ее «Как считать потери?», где подробно объяснил: чтобы понять, откуда у противника такие цифры, надо знать, как у них вёлся учет. Для этой цели в немецких самолётах был установлен фото-кино-пулемёт, и когда немец заходил в хвост и подбивал нашего, камера фиксировала, и самолет засчитывали как сбитый. У наших же летчиков наземный наблюдатель должен был подтвердить, что вражеский самолет упал. Мой отец был во время войны авиационным механиком. Он рассказывал, как прилетали с боевого вылета наши Илы — живого места иногда на самолете нет. И его, может, фотографировали раз пять разные немцы как сбитый. А наши на земле его подлатают, подклеят, и назавтра он опять полетел. Вот вам и рекордные показатели у немцев. Прежде чем что-то писать, надо об этом знать.

После этой публикации нам позвонила зам. главного редактора газеты «2000» и была крайне удивлена, узнав, что автору статьи двадцать с небольшим — она была уверена, что материал готовил зрелый историк. В редакции газеты Женей заинтересовались, и он потом написал еще ряд статей для них.

С семьёй Олеся мы познакомились, уже когда не стало нашего сына. Однажды к нам приехала Наташа и рассказала о том, как дружили Женя и Олесь, как неделями пропадали на их даче, и как Олесь ценил эту дружбу. Уезжая, сын говорил нам предельно коротко: «Я с Бузиной на дачу. Мы работаем там». На даче они писали сценарии, ловили рыбу, купались в реке.

Когда им предложили делать документальный проект «По следам пращуров», Женя пошёл на курсы сценаристов, окончил их и получил диплом. Мы не расспрашивали сына о работе над проектом, да и он не особенно откровенничал с нами. Мы только видели иногда у него на столе отпечатанные листки сценария, где рукой Олеся были сделаны какие-то рабочие отметки и замечания.

Женя был очень увлечен этим проектом. Ему было интересно попробовать себя в новом качестве, общаться с новыми людьми, ездить на съемки. Это был новый, большой этап его жизни — все-таки они сняли 16 фильмов. Как-то смотрим, ходит небритый: «Ты чего не бреешься?» Отвечает: «Олесь сказал мне: «Бюджет у проекта маленький, ты будешь монаха играть». И в одном из эпизодов он действительно играл монаха.

К Олесю он относился с огромным пиететом несмотря на близкую дружбу с ним. Никогда ни перед нами, ни перед кем-то другим Женя не хвастал этой дружбой и не кичился знакомством со «звездой», не грелся в лучах чужой славы. Он по жизни был немногословным и скромным человеком.

Когда в середине 90-х на одном из украинских телеканалов появился проект «Уличное телевидение», Женю пригласили в качестве ведущего. На дне рождения знакомой девочки, которую наш сын готовил к поступлению в институт, подтягивая ей знания по истории, одному из гостей понравилась его поздравительная речь. Мужчина сказал: «С таким объемом знаний и красноречием, молодой человек, вам нужно работать на телевидении». Так Женя появился в этом проекте. А потом была переаттестация, и ему сказали: «У вас очень сильная аналитика, но в кадре вы работать не можете». И с тех пор до последнего своего дня он занимался аналитикой.

После института он честно отработал три года в специнтернате психологом и преподавателем информатики. А потом скитался внештатником по разным электронным и бумажным СМИ, с постоянной работой у него как-то не складывалось. Может, виной тому был замкнутый характер Жени, он не умел проталкивать и пиарить себя.

Летом 2014 года, в самый разгар АТО, Жене прислали повестку в армию. С его взглядами, с его зрением, а главное, с его языком идти на войну было равносильно самоубийству. И получив утром повестку, вечером он уже ехал в московском поезде. Первое время Женя жил у нашего брата в Москве. Вот как о своём отъезде он потом писал своему другу: «В июле некие «добрые люди» написали на меня донос «куда следует», и мне пришлось сверхпожарным порядком покинуть Киев и Украину под угрозой непонятного задержания «типа разносчиками повесток», которые слишком много расспрашивали дворника нашего дома на Подоле про мой распорядок дня и про мою работу в журналистике. В итоге я оказался в Москве, а дальше «шестеренки» завертелись, и вот результат — нормальная работа, съемная квартира в Подмосковье и почти любимое дело, связанное с Украиной и Киевом. Из минусов — совсем один, родители в Киеве (слава Богу, им никто не угрожает пока), и невозможность приехать в Киев не пойми сколько — до конца этого властного режима — точно. Ну и моя московская работа сейчас записывает меня в «злейшие враги Украины» и подлежит уголовному наказанию по нынешним законам Украины…»

В Москве Женя работал в информационном агентстве «Украина.ru» сначала стажером, потом выпускающим редактором, а потом редактором аналитического отдела. С работой ему помогли земляки, уехавшие туда после событий 2014 года. Работа ему очень нравилась, несмотря на потогонную систему. Женя засиживался в редакции допоздна, часто до двух-трех часов ночи, писал по двадцать страниц в день, на сон почти ничего не оставалось. Когда Жени не стало, его коллеги рассказывали нам о том, как он работал. К примеру, идет утренняя оперативка. По линии новостей приходит сообщение: на вооружение поступила такая-то ракетная система. И Женя тут же, не заглядывая ни в какие источники, по памяти начинает выдавать подробную техническую характеристику, полное «досье» на этот вид вооружения; ему не нужно было прочесывать интернет в поисках информации. Он был действительно «ходячей энциклопедией».

Несмотря на то, что их с Олесем теперь разделяли границы разных государств, они все это время поддерживали отношения. Вот что об этом Женя писал: «Так уж вышло, что в Москве я Олеся за последнее время видел чаще, чем в последний год Киеве. Спасибо редакционной политике российских телеканалов, которые его часто приглашали. Время поговорить и прогуляться по Москве — было»…

В день убийства Олеся мы позвонили Жене, не зная, как сообщить эту новость. Но он уже знал: информационные агентства работают оперативно. С этого дня в Жене угас интерес к жизни. Говорили, что теперь на оперативках он сидел, опустив голову, с отрешенным, отсутствующим взглядом. Не фонтанировал идеями, как раньше, не сыпал данными, он ушел в это горе. Оно его и подкосило. Наверняка ему в этот период нужна была поддержка, чье-то плечо рядом. Но он нам ничего не говорил. На вопрос «Как дела?» — отвечал: «Все нормально». А сам в одиночестве, в съемной квартире переживал все это. В электронной переписке, которую мы потом нашли, написал другу: «На работе в Москве мы узнали примерно через 40 минут, сначала не верилось, а потом как-то все навалилось и пошло… Когда в интернете появились фото у его дома на Дегтяревской, 58, с характерным двором — поняли, что всё… Стало тяжко, пусто и бессмысленно…»

Чтобы заглушить боль от потери друга, Женя много работал, буквально выматывая себя. По понятным причинам наш сын не смог приехать на его похороны, но рассказ приятеля, который был в Киеве на прощании, заставил его взяться за статью. Так появилась публикация

«Одинокий саксофон для Олеся Бузины». Она написана сердцем.

…Женя пережил Олеся на два неполных месяца. 6 июня он, как обычно, поехал на работу и на выходе из метро потерял сознание. «Скорая» констатировала «переутомление на фоне простуды». От госпитализации Женя отказался. А на следующий день его не стало…

Так случилось, что мы похоронили нашего сына Евгения недалеко от могилы Олеся. В жизни они были закадычными друзьями, и после смерти не расстались. Теперь вот навещаем обоих. Олесь стал нам родным и близким человеком, погибшим за правду, которой многие боятся. На фоне помпезных памятников на скромной могиле Олеся в любое время года много живых цветов. Люди читают его, помнят, чтут…

А нам остались память о сыне, альбомы с его фотографиями, на которых запечатлены счастливые мгновения его жизни, родной любимый Киев, и места, где он бывал. Остались его книги, которые мы теперь раздариваем его друзьям, чтобы они не забывали Женю. Остались эти строки, которые Женин папа написал в память о нем.

А в Москве круговерть,
Отцветает весна.
— Жень, по скайпу ответь!
А в ответ — тишина…
В Борисполь летит
Из Москвы самолет,
В нём Женя молчит
И по небу плывет…
Ему начерталось судьбой
Рядом с другом Олесем лежать.
Они говорят меж собой.
О чём? Не дано нам узнать.
И вроде ничто не меняется,
Всё тот же закат и рассвет.
Всё так же планета вращается.
Всё то же, да Женечки нет.
Мгновеньями дни пролетают,
Образ Жени смывая волной.
Но когда мы его вспоминаем,
Он с нами, он здесь, он живой…